Аннотации статей последних томов

В одной из дошедших до нас книг Муха̣ммада ибн Ха̣бӣба (ум. в 860 г.) обнаруживается рассказ о походе Да̄вӯда ибн Хабӯлы, подчиненного Византии салӣхи̣дского царя, против арабов банӯʿАбд ал-Ка̣йс. Изучение этого сообщения с учетом исторического контекста показывает, что поход, вероятно, состоялся во время войны между Византией и сасанидской державой (502-05 или 506 гг.). Возвращаясь из похода, Да̄вӯд был убит заговорщиками. Его гибель повлекла за собой кризис власти салӣхи̣дской династии. Этот кризис, а также неполучение нужной военной поддержки от занятой войной Византии привели к тому, что Салӣхи̣ды проиграли борьбу с Га̣сса̄нидами и уступили им свое положение наместников над арабами.

Научный проект «Сравнительное источниковедение описаний Христианского Востока в греческих, латинских и древнеславяно-русских памятниках византийской и пост-византийской эпохи», в рамках которого подготовлена настоящая статья, предполагает поиск, источниковедческий анализ, в определенных случаях публикацию и перевод на русский язык не известных доселе текстов, а главное - фундаментальное источниковедческое исследование греческих, латинских и древнерусских памятников книжности византийского и пост-византийского периодов (IV-XVII вв.), дополняемое необходимыми свидетельствами средневековых текстов ближневосточного - сирийского и арабского, кавказского - армянского и грузинского, а также хазарского, тюркского и иного происхождения. Данный источниковедческий обзор посвящен византийским греческим памятникам. Византийские описания Святой Земли базировались на таких литературных основах, как античная и ранневизантийская истории Палестины, раннехристианская богословская традиция, а также латинская позднеримская и ранневизантийская традиция описаний, являвшаяся до начала VII в. основной государственной языковой базой. Собственно византийская паломническая и описательная литература ведет свое начало от Евсевия Кесарийского, его описаний Святой Земли и исторических повествований о регионе. Евсевий - не паломник, он - епископ Кесарии Понтийской (Палестинской), где он, как и многие ранневизантийские авторы, служил продолжительное время, собирая свидетельства и описывая события, происходившие на Ближнем Востоке и в мире. «Средневизантийский» период литературных свидетельств о Палестине связан в большинстве своем с византийской агиографией, с житиями, мартириями и страстями прежде всего ближневосточных святых и подвижников, описанных агиографами благодаря их личной службе в Сирии или Палестине. Наконец, в поздней Византии переход от византийской уже к пост-византийской традиции описания Святой Земли происходит органично, внешне малозаметно и в новых исторических условиях, но на прежних богословских основах паломническая литература продолжает последовательно развиваться.

«Собрания и тщательные доказательства» патриарха Фотия сохранились в рукописях в основном в двух версиях - первоначальной полной (А) и усеченной (В). При этом отдельные свидетельства группы В отражают редакторскую правку, направленную на возвеличивание Иоанна Златоуста. Содержание вопросов и ответов позволяет прийти к выводу, что произведение было написано, по всей видимости, в 877-879 гг.

В статье рассматривается специфика церковно-административного статуса Готской епархии в структуре Константинопольского Патриархата, ее место в числе других кафедр и, в особенности, титул ее предстоятелей, встречающийся в источниках. Особенно примечательно, что, в отличие от подавляющего большинства других кафедр, в титуле местных епископов указывался не город, где располагалась главная резиденция епископа, а название области. Это заставляет предположить особый характер Готской епархии в структуре Патриархата; а сопоставление с другими аналогичными примерами позволяет предположить, что на момент создания этой церковно-административной единицы она являлась экстерриториальной епархией, подчиненной Константинопольскому патриарху, но находившуюся вне территории Византийской империи. Данное предположение, в свою очередь, подтверждает гипотезу о формировании Готской епископии в период, когда Византия не обладала политическим контролем над Горным Юго-Западным Крымом. Особую проблему представляет вопрос о местонахождении резиденции Готского епископа, а также причины появления в т. н. парижской нотиции «митрополии Дороса» с подчиненной территорией, выходящей далеко за пределы собственно Готии.

В статье рассматривается проблема административно-политического устройства византийской Таврики в период кризиса фемных структур со второй половины XI до начала XIII вв. Оспаривается гипотеза об утрате Византией контроля над своими крымскими территориями с последней четверти XI в. На протяжении всего рассматриваемого времени империя сохраняла свое политическое присутствие в Таврике, прежде всего, в Херсоне и на Боспоре. Начало трансформации фемной организации в Таврике целесообразно связывать с реформами Константина Х Дуки. Его политика по увеличению налогообложения вызвала волнения в ряде пограничных провинций, в том числе и в Юго-Западной Таврике (известное по сведениям Начальной летописи избиение катепана в Корсуне). Уточняется хронология бегства самозванца лже-Диогена из Херсона. Подтверждается традиционная датировка событий, упоминаемых в панегирике Мануила Страворомана. И письменные, и археологические памятники свидетельствуют о влиянии Византии в северопонтийском пограничье в XII -начале XIII вв.

В статье анализируется важный источник по политической и социально-экономической истории генуэзской Каффы середины XV в. - инструкция для посланников горожан Каффы к протекторам Банка св. Георгия. Документ затрагивает различные сферы жизни города, в первую очередь вопросы выплаты, наложенной в 1454 г. турками на город дани, а также проблему истощения финансов города, его арсеналов, необходимости направления в город нового викария, вопросы обороны подчиненных Каффе владений и т. д.

В статье публикуются фотографии, сделанные Н.И. Бруновым на раскопках монастыря Св. Георгия в Манганах в Константинополе в 1924 г., хранящиеся ныне в ГНИМА имени А.В. Щусева в Москве. Они существенно дополняют представления об архитектурном декоре комплекса, построенного по заказу императора Константина Мономаха (1042-1055). Анализируются своеобразные элементы архитектурного декора, которые связываются с группой построек 1030-1040-х гг., возведенных по заказам византийских императоров и русских князей: кафоликон монастыря Неа Мони на Хиосе, реконструкция храма Воскресения в Иерусалиме, Спасский собор в Чернигове, собор Св. Софии в Киеве. С этой группой сближаются также две константинопольские постройки со спорной датировкой: морские стены в Манганах и Эски Имарет джами. Высказывается предположение о возможном происхождении некоторых декоративных мотивов Манганского монастыря из архитектуры Закавказья. Автор приходит к выводу, что кирпичные орнаменты были важным элементом византийской архитектуры столичного круга во второй - третьей четверти XI в.

Кем создавалась рукопись Остромирова Евангелия, неизвестно. В составе исполнителей ее миниатюр и заставок определенно находился византийский мастер, но декор множества инициалов имеет совершенно необычный характер. Была ли орнаментальная декорация этого кодекса копией несохранившегося Евангелия св. Софии Киевской или развитием, интерпретацией его особенностей, мы не знаем. Анализ орнаментального декора Остромирова Евангелия показывает, как исполненное мастерами, скорее всего, разных художественных школ, использовавших, преобразовывавших элементы орнаментальных моделей разных художественных традиций, оно обрело собственный, ни на что не похожий облик, отразивший своеобразие молодой культуры Киевской Руси.

В статье реконструируется история реализации исследовательского проекта «BYZANTINA», предпринятого казанским византинистом Дмитрием Федоровичем Беляевым и его душеприказчиком Юлианом Андреевичем Кулаковским с конца 70-х гг. XIX в. до 1906 г. На основании выявленного в РГАЛИ, РНБ и ОРРК НБЛ КФУ корпуса письменных источников воссоздается хронология создания трех томов серии, определяются исследовательские интересы Беляева, методика и творческая лаборатория исследователя. Впервые установлен академический круг единомышленников казанского ученого, принявших участие в проекте, определен характер и степень их вклада в подготовку монографий.

Публикация представляет комментированный перевод переписки Георгия Гемиста Плифона с Виссарионом Никейским, посвященной ряду философских тем. Виссарион стремится согласовать между собой разные мнения неоплатоников, тогда как Гемист показывает более свободный характер своего мышления: он берет у комментаторов Платона то, что находит подходящим для обоснования своих суждений, и не боится критиковать то, что считает ошибочным. Наиболее интересная часть переписки - дискуссия о судьбе и необходимости. Письма имеют полностью нехристианский характер: философские проблемы и тонкости обсуждаются исключительно в контексте античной философии, прежде всего неоплатонизма.

В настоящем материале представлены научные мероприятия, проводимые Историко-археологической лаборатории по комплексному изучению Византийского Причерноморья Севастопольского государственного университета, включая организацию всероссийских научных конференций «BYZANTINOTAURICA -I: Византия и византийское наследие в Причерноморье, Средиземноморье и Восточной Европе» и «BYZANTINOTAURICA -II: Большое Средиземноморье в IV- XVI вв.: тенденции, факторы, влияния, конфликты», а также создание ежегодника «BYZANTINOTAURICA. Журнал византийских и средиземноморских исследований».

В работе дается анализ краткого рассказа Евагрия Схоластика о чуме в Византии в конце VI в. и рассматриваются три основные гипотезы о географическом происхождении эпидемии в современной историографии. Первая пандемия чумы, известная под названием «Юстинианова чума», унесла жизни десятков миллионов человек во всем цивилизованном мире VI-VIII вв. Среди множества письменных источников, посвященных этой теме, «Церковная история» Евагрия Схоластика интересна как первая попытка в ранневизантийской историографии разделить непрекращающуюся пандемию на несколько циклов, отделенных друг от друга промежутком в 15 лет. Не менее важной стала попытка автора представить Эфиопию в качестве места зарождения болезни. Все это не могло не оказать значительного влияния на процесс осмысления чумы авторами последующего времении на формирование тех сюжетов, которые будут использоваться в XIV в. при описании Черной смерти.

Статья посвящена рассмотрению судебных дел двух малоазийских клириков, обвиненных в ереси приговором Константинопольского патриарха таи подавших апелляцию папе Григорию I (590-604). Подробно разобран ход самих дел, а также вопрос о формальной каноничности действий папы Григория, посчитавшего возможным принять апелляции клириков и пересмотреть их приговоры. Выдвигается гипотеза о том, по каким причинам Константинопольские патриархи Иоанн IV Постник (582-595) и Кириак II (595-606) не высказали возражений против перевода судебных дел в папскую юрисдикцию.

Настоящая статья представляет подготовленную авторами концепцию исторического атласа «византийского» Крыма, который видится в качестве одного из выпусков серии атласов по истории Крымского полуострова. Работа над историческим атласом «византийского» Крыма предполагает определение географического объекта картографирования, хронологического диапазона, математической и картографической основы, содержательной структуры. Выбранный хронологический диапазон с позднеантичной истории Крыма до периода политической разнородности XIII-XV вв. условно обозначен в качестве «византийского» по причине политической и культурной доминанты Византии в рассматриваемом регионе. В качестве основных проблем построения исторического атласа «византийского» Крыма выделены недостаточная разработанность методических приемов регионального картографирования, отсутствие опорных картографических материалов и бессистемность доступных источников, ограниченность в исходных данных для тематического структурирования разделов атласа.

Завоевание Константинополя османами поставило перед христианским населением павшей империи ряд трудных мировозренческих проблем. Развивавшееся на протяжении многих столетий представление о византийском императоре как носителе высшей политической власти для всех христиан («как один Бог у христиан, так и один император») нуждалось в пересмотре. Те обвинения в отступлении от законного императора, которые ранее высказывались в адрес латинян, теперь, многократно усилившись, возвращались самим «грекам», лишившимся государственности иполитической самостоятельности. Сложные и противоречивые идеологические процессы, протекавшие в греческой церковно-политической среде, охватывали всю православную ойкумену, вовлекая в решение проблем Христианского Востока свободные и полузависимыеправославные царства и княжества. В статье рассматриваются несколько идейных линий, развивавшихся как в контексте внутренних проблем, касавшихся вопроса о легитимности и богоустановленности османской власти,так и в широком внешнем контексте - применительно к судьбам христианской империи в новых политических условиях.

На протяжении значительной части времени существования оседлых поселений на территории Золотой Орды здесь получила широкое распространение поздневизантийская поливная керамика. В заметном количестве представлена продукция 5 групп (гончарных центров). Две из них представлены дешевыми столовыми чашами с небогатой и достаточно небрежно исполненной орнаментацией. На протяжении середины XIII-середины XIV вв. они успешно конкурировали не только сд ругими группами импортной поливной посуды, но и с продукцией местных золотоордынских центров. Для некоторых регионов именно они стали первой глазурованной керамикой, получившей широкое распространение. Место их производства, вероятно, следует связывать с территорией Трапезундской империи. Две других группы керамики,напротив, относятся к предметам элитного потребления и встречены в наиболее богатых комплексах. Обе эти группы керамики, по единодушному мнению всех исследователей, производились в Константинополе. Первая группа представлена почти исключительно кувшинами с пышным гравированным декором, которые в некоторых деталях имитировали металлические сосуды. Эта группа керамики поступала в первой половине XIV в. Вторая группа керамики представлена преимущественно небольшими кубками и плоскодонными глубокими чашечками колоколовидной формы. Сосуды очень тонкостенны. Они получили распространение на территории Золотой Орды во второй половине XIV в. Особняком стоит группа светлоглиняной керамики, представленная на памятниках Золотой Орды почти исключительно кухонными сосудами - горшками и низкими котлами. Это единственная группа импортной кухонной керамики на территории Золотой Орды. Гончарный центр, производивший их, предположительно также располагался в Константинополе, в его северном районе - Влахернах. В период середины XIII - середины XIV в. византийская поливная керамика распространялась по всей европейской части Золотой Орды. В последующий период наряду с резким сокращением объемов поступления сокращается и ареал ее распространения: он ограничивается приморскими городами. При широкой распространенности византийской поливной керамики на территории Золотой Орды, она оказала очень слабое влияние на местное гончарное производство.

Изучение архитектурного наследия Ани в последние два десятилетия заметно активизировалось. Интерес к нему определяется научной привлекательностью искусства Ани, особенно ярко процветавшего в эпоху царствования династии Багратуни. Исследование призвано выявить основные новации в типологии храмов, вносившиеся анийскими мастерами последней трети X - первой половины XI в. - периода сложения особой, столичной школы армянской архитектуры. Исследование подтверждает практику анийских мастеров по возрождению архитектурных типов VII в., что обеспечило разнообразие типологии в средневековую эпоху. Обращено внимание на сложение типология объемной композиции, определяющей внешний облик и почти независимой от той, которая формирует интерьер храма. Отмечена роль творческого подхода зодчего в трансформации существовавших и создании совершенно новых архитектурных композиций.

В статье прослеживается, как увлечение классическим искусством нашло отражение в миниатюрах греческих рукописей последней четверти XIII в. В одних случаях его можно видеть в копировании иллюстраций манускриптов эпохи Македонского ренессанса, прежде всего, Парижской псалтири и Четвероевангелия (EBE, cod. 56) или очень похожих на них рукописей; в других - в стиле изображений, обнаруживающих сходство с созданными в первой четверти XIV в. мозаиками монастыря Хора и церкви Богоматери Паммакаристы, о которых обычно говорят как о произведениях Палеологовского ренессанса. Стиль и иконография изображений, украшающих целый ряд манускриптов последней четверти XIII в., свидетельствуют о том, что художественное явление, получившее название Палеологовский ренессанс,берет свое начало в книжной миниатюре или, точнее, если судить по дошедшим до нас памятникам, на раннем своем этапе находит в ней свое наиболее яркое воплощение.

В статье предпринимается попытка реконструкции истории научной командировки на христианский Восток ординарного профессора Императорского Казанского университета, филолога-классика, византиниста Дмитрия Федоровича Беляева (1846-1901), осуществленной в 1894 г. История этого научного события важна для построения полной и детальной научной биографии византиниста. На основе архивных материалов, хранящихся в Государственном архиве Республики Татарстан и Отделе рукописей Российской национальной библиотеки, выстраивается предыстория научного путешествия, мотивы, побудившие византиниста к нему, ход и содержание поездки, а также ее результаты.

В статье рассмотрен вопрос о том, какими личностными чертами и функциями в византийской агиографии наделяются диакониссы и какой образ женщин на основании этих свидетельств формируется в агиографической традиции. Это важно для понимания «церковной рефлексии» относительно диаконисс как женщин, обладающих данным званием, которые получили посвящение от епископов, вели монашеский образ жизни, руководили женскими монастырями, могли наставлять в вере женщин и даже молодых людей. Жития часто рисуют диаконисс как обеспеченных женщин знатного происхождения, занимающихся благотворительностью. Хотя перечисленные функции и качества не являются типичными исключительно для диаконисс, однако в византийской житийной литературе особо подчеркивается святость женщин, имеющих этот почетный титул и добродетели, свойственные мужчинам, превышающие возможности женского естества. В силу этого женщины и приобретали описанную свободу действий, а титул диаконисс в житиях часто отражал не столько принадлежность женщин к церковному институту и их функционал, сколько являлся дополнительным эпитетом к характеристике выдающихся святых жен.

В статье представлена реконструкция событий, связанных с поездкой знаменитого арабского поэта Имруʾ-ул-ка̣йса в Константинополь (542 г.). Имруʾ-ул-ка̣йс, скрывавшийся от Лахмидов киндитский царевич, обратился за помощью к императору Юстиниану I (527-565) через гассанидского царя ал-Ха̣риса ибн Джабалу и прибыл в Константинополь вместе с последним. Не обладая значительной военной силой, Имруʾ-ул-ка̣йс смог добиться, чтобы за ним были признаны высокое положение и статус союзника Византии. Он должен был принять участие в готовившемся походе ал-Ха̣риса против Сасанидской державы. Однако смерть Имруʾул-ка̣йса от бубонной чумы в 542 г. не дала его начинаниям осуществиться.

В статье рассматривается начальный этап интеграции варваров в византийское общество и предлагается типология различных моделей этой интеграции. В статье выделяется две основных категории варваров: 1) иностранные союзники и наемники, которые не приняли византийское гражданство; 2) варвары, принявшие римское гражданство. Первые подпадали под действие ius gentium. На вторых распространялось ius civile, и они становились римскими гражданами со всеми вытекающими юридическими последствиями. В статье дается анализ клятв, которые произносились мусульманами, когда они поступали на византийскую службу. Парадоксальным образом формулы клятв, приносимых мусульманами, были составлены из элементов византийской антиисламской полемики и, соответственно, созданы византийскими юристами.

Ромейские монеты в Китае - достаточно массовый материал. Судя по находкам в гробницах вельмож, купцов и правителей, константинопольское золото имело важное значение для функционирования раннесредневековой транс-евразийской торговли. Примерно треть подобных находок были обнаружены вне научных изысканий, на данный момент невозможно восстановить археологический контекст. Настоящая статья стала первой в русскоязычной науке попыткой обобщить восточноримские нумизматические материалы с территории КНР. Автор, опираясь на нарративные источники приходит к выводу о том, что византийские солиды, семиссы и тремиссы обладали весьма широким набором функций.

Монастырь Великий Метеор первоначально был посвящен Богородице. К сожалению, об этом сохранилось очень мало свидетельств, и упоминания об этом после XVI в. исчезают. Изучая почитание Богородицы в этом монастыре, а также посвященный Ей храм с его наместной иконой, мы проанализировали все доступные источники, как письменные, так и археологические. Они свидетельствуют о том, что св. Афанасий Метеорит устроил в скале Великого Метеора маленький храм в честь Богородицы, который он сделал и местом своего погребения. На этой же скале со временем возник первый общежительный монастырь в Метеорах (ок. 1340 г.). С ростом числа монахов святой возвел другой, очевидно, больший храм в честь Преображения Господня. Однако сооружение нового великолепного кафоликона в 1552 г. и связанное с этим более торжественное празднование Преображения Господня, а также памяти двух святых основателей монастыря, окончательно затмило и почитание Богородицы как его покровительницы, и значение посвященного Ей храма. Мощи двух святых основателей были перенесены и положены в аркосолии в северо-западном углу кафоликона. Храм Богородицы стал погребальной часовней и костницей, о чем свидетельствуют сохранившиеся in situ останки монахов. В существующих византийских и поствизантийских источниках нет никаких описаний храма Богородицы и его наместной иконы, кроме упоминания в монастырском Типиконе 1580 г. В нем говорится о последованиях, совершаемых перед иконой, лежавшей на аналое в кафоликоне 1552 г. Однако подробности не приводятся, поэтому мы не знаем, какая из икон Большого Метеорского монастыря почиталась таким образом, и сохранилась ли она доныне. Однако две византийские иконы Богородицы, анализируемые в данной статье, как кажется, дают достаточно оснований, чтобы связать их с упоминанием в Типиконе. Наместная икона пещерного храма (No ΙΙΙ, начало XIV в.), вероятно, оставалась на своем месте, а в новом кафоликоне вместо нее использовалась икона Богородицы, ранее украшавшая темплон кафоликона св. Афанасия (1359-1366) и кафоликона св. Иоасафа (1387 / 1388). В середине XVI в. монахи выбрали вторую икону как более почитаемую по причине ее очевидной связи со св. Афанасием и большей близости эстетическим предпочтениям XVI в. Ни на одной из двух икон нет надписи Μετεωρίτισσα. Однако, как известно, особые прозвания богородичных икон необязательно должны были соотноситься с определенным иконографическим типом.

Праксапостол Исторического музея (ГИМ, Муз. 3648) на основе почерковых особенностей и стиля миниатюр относится к позднему XIII в. Предлагались и более точные датировки - 60-80-е гг. XIII в. или ок. 1300 г. Не принадлежа к числу шедевров, местами с налетом архаизма, миниатюры этой рукописи представляют безусловный интерес, поскольку в них специфическим образом преломились различные стилистические тенденции рубежа XIII-XIV вв. В основе художественного строя - следование классической традиции. Но также дают о себе знать характерные для XIII в. поиски более реалистического и натуралистического типа образа. В наиболее экспрессивных миниатюрах, возможно, звучат отголоски искусства XII в. Присутствие памятников раннего XIV в. среди выявленных аналогий для ГИМ, Муз. 3648 заставляет склоняться в пользу датировки изучаемой рукописи временем ок. 1300 г.

Автор статьи извлек из « Истории пророков и царей» (Таʾрӣх̮ ар-русул ва- л-мулӯк̣ ) «отца мусульманской историографии», арабоязычного иранца Мухаммада б. Джарира ат-Табари (839-923) все материалы, которые посвящены военным походам мусульман (в основном, летним) в малоазиатские владения Византии в эпоху правления в Арабском халифате династии ʾУмаййадов (661-750). Избранные отрывки впервые в науке переведены с классического арабского языка на русский, снабжены подробными текстологическими примечаниями и научными комментариями, которые базируются на литературных памятниках Античности, доисламского Ближнего Востока, христианского и мусульманского Востока. Они базируются также на ведущих научных, справочных (энциклопедических) и учебных изданиях мира.

Предлагается первый русский перевод одного из важнейших источников по церковной истории Византии и средневекового христианства - трактата византийского монаха Нила Доксопатра, работавшего в XII в. при дворе католического короля Сицилии и стремившегося аргументированно оспорить папистскую доктрину об универсальном примате Римской Церкви, опираясь на концепцию «пентархии».

Статья посвящена изучению ряда аспектов истории Римской Церкви в понтификаты Зосима (417-418) и Бонифация (418-422). Исследование основано преимущественно на изучении папской эпистолографии, актовых материалов церковных соборов и памятников императорского законодательства. В статье дается анализ ключевых событий двух понтификатов, как они представлены в сохранившихся источниках. Прежде всего это касается перипетий дела Пелагия и Целестия, попыток утверждения первенства Римской Церкви посредством фальсифицированных никейских канонов и действий императора в отношении «божественных дел» -как тех, что касаются вероучения, так и тех, что касаются кадровых вопросов в среде церковной иерархии. Последний аспект рассматривается на примере участия императора Гонория в деле замещения римской кафедры после смерти Зосима. Согласно наблюдениям автора статьи, в рассматриваемый период наблюдается явный кризис авторитета папского престола: в деле Пелагия и Целестия папа Зосим был принужден подчиниться воле императора, поддержавшего позицию Африканских Церквей вопреки римской, продвигаемые папством фальсифицированные каноны I Вселенского собора в Никее были публично отвергнуты Карфагенским собором 419 г., признавшим в деле сохранения подлинного никейского предания авторитет восточных Церквей, а вопрос замещения римской кафедры оказался всецело в компетенции императора. Таким образом, автором делается вывод о решающей роли императора при разрешении внутрицерковных конфликтов, определении церковного вероучения и замещении ключевых церковных кафедр, а также о кризисе авторитета римских пап, вынужденных подчиняться как императорским распоряжениям, так и соборным решениям.

В исторической науке считается, что первенствующий князь Армении Тэодорос Рштуни, заключив в 652 г. с наместником арабского халифа ‘Усмана (644-56) Му‘авийей ибн Абу Суфйаном договор, впервые отменил византийский суверенитет над Арменией и еще двумя княжествами смежного Кавказа -Албанией (Алуанк) и Иберией (Картли). Однако автор статьи вводит в научный оборот более ранний документ, который юридически оформлял отношения между арабо-мусульманскими властями и бывшими христианскими подданными Византийской империи на Кавказе и в Армении. Цитируемая «отцом мусульманской историографии» ат-Табари (838-23) под 22 г. х. и исследуемая в статье грамота адресуется Суракой ибн ‘Амром, наместником халифа ‘Умара (634-44), жителям Арминийи, подразумевая все три христианские княжества, и лично «царю ал-Баба» (Дербента) по имени Шахрвараз. Автор статьи отождествляет последнего с вассалом императора Ираклия (610-41) на Южном Кавказе, основавшего в 629 г. княжество Алуанк, Вараз-Григором -выходцем из знатного парфянского дома Михрана, зороастрийца по рождению, принявшего крещение.

В настоящей статье автор продолжает развивать намеченный ранее подход к реконструкции истории учреждения московского патриаршества, на этот раз проясняя идейный фон постановлений Константинопольского собора 1593 г. В историографии прочно утвердилось представление об этом общевосточном соборе как о неудавшейся попытке добиться более высокого места московской кафедры в порядке патриарших престолов, чем принижается его значение и объясняется отсутствие интереса к его истории и определениям. Подобное отношение объясняется недостаточным вниманием к внутривосточной полемике вокруг решений Константинопольского собора 1590 г. и к позиции, занятой Александрийским патриархом Мелетием Пигасом. В данной статье объясняются причины критического отношения этого авторитетного на Востоке богослова и полемиста к решениям собора 1590 г. С этой целью автор обращается к истории православно-католических отношений конца XVI столетия, сосредотачиваясь на том, какое значение в политической риторике и межконфессиональной полемике рассматриваемого периода имел вопрос о главенстве в Церкви. В статье показано, что тема главенства красной нитью проходит почти через все события, в которых сталкивались интересы соперничавших христианских Церквей: на Западе и греко-арабском Востоке, в Польском королевстве и Московском царстве. Равным образом присутствует она и в истории возвышения московской церковной кафедры. На основании сочинений патриарха Мелетия автор формулирует его взгляды на главенство в Церкви, объясняет, что именно он счел неприемлемым в грамоте собора 1590 г. и каким образом пытался исправить допущенные ранее ошибки в составленном им определении собора 1593 г. Предложенный в статье анализ служит прояснению смысла повторного признания учреждения московского патриаршества, а также подводит к выводу о том, что несмотря на негативный образ Константинопольского собора 1593 г. в исторической памяти русского государства, его определение более соответствовало подлинным интересам московских властей и тем принципам, которые православные полемисты отстаивали перед лицом агрессивной католической экспансии.

Точная связь между мотивом дельфина и предметами, используемыми для освящения, в византийском искусстве не совсем ясна и до сих пор не была предметом внимания исследователей. Цель этой статьи состоит в том, чтобы на основании роскошного украшения выдающейся бронзовой люцерны с изображениями дельфинов из Смедеревского музея (IV в., Сербия) указать на значение данного мотива и возможности толкования декорации люцерны и следовательно, символики света в византийском искусстве (рис. 1-5). Люцерна по своим характеристикам представляет собой редкий и уникальный в своем роде образец, как на территории Балканского полуострова, так и за его пределами, на всей территории Византийской империи и христианского мира. В статье она интерпретируется в контексте христианского культа: в мотивах дельфинов, пожирающих осьминогов, рыб и других головоногих моллюсков узнается образ торжества царя, полной победы Христа над Сатаной, отражающей намек на Воскресение Христово (рис. 6).

Статья посвящена анализу феномена строительства базилик в XI-XII вв. на македонских землях после их возвращения под юрисдикцию Византийской империи. XI-XII вв. - время восстановления церковной инфраструктуры на землях Македонии, местным епископам было необходимо возобновлять или возводить новые кафедральные соборы для своих епархий. Для эффективного функционирования такого религиозного центра необходим значительный масштаб постройки и в большинстве случаев для реализации нужного масштаба собора за основу выбирался базиликальный тип храма. Авторы работы полагают, что определяющим фактором для ктиторов македонских базилик при выборе объемно-пространственной композиции храма стали возможности местных мастеров: уровень их строительных навыков позволял строить необходимые в то время крупные постройки, но возведение сложных видов крестовокупольных систем, перекрывающих большие объемы внутреннего пространства, было им недоступно. С опорой на архитектурно-археологические данные известных ныне памятников базиликального типа и историю изучения вопроса в исследовании проанализирована взаимосвязь объемно-пространственной композиции македонских базилик с архитектурными программами других храмов региона, что позволило определить их роль в истории византийской архитектуры.

В статье предлагается обзор сохранившихся памятников монументальной живописи IX-X вв. в Македонии. Опираясь на опыт предшествующих исследований, автор предпринимает собственную попытку уточнить время создания недатированных ансамблей, сопоставить их с другими произведениями византийской живописи того же периода и выявить основные тенденции стилистического развития в рассматриваемом регионе. Отправной точкой служат три ансамбля в Салониках, относящиеся к концу ΙΧ - началу Χ в.: мозаики Св. Софии, фрески в апсиде Ротонды и гораздо менее искусно исполненные фрески в церкви Св. Андрея в Перистера (870/871 г.). В них преобладает экспрессивный линеарный стиль, развитие которого в Македонии продолжится на протяжении Χ в. Об этом свидетельствуют росписи первого слоя в церквах Св. Стефана и Таксиархов в Кастории, время создания которых дискутируется. Автор приводит аргументы в пользу датировки этих ансамблей третьей четвертью X в. Другие направления, ориентированные на константинопольскую живопись, также проникали на македонские территории в X в. либо в связи с деятельностью болгарских царей и церковных иерархов, либо в связи с начавшимся в последней трети столетия расцветом афонских монастырей. Эти тенденции представляет небольшая фреска с изображением 15 мучеников Тивериопольских в одноименной церкви в Струмице, отнесенная автором ко второй четверти - середине Χ в., а также фрагменты фресок последней трети X в. в помещении под церковью Св. Иоанна в монастыре Ивирон на Афоне.

На большой иконе Madonna della Madia, выставленной в одноименной капелле в алтаре собора в Монополи, представлена Богоматерь Одигитрия с фигурками донаторов в нижней части - женщины в монашеских одеяниях и дьякона со свечой. Тип изображения может восходить к мозаической иконе Богоматери Дексиократусы из монастыря св. Екатерины на Синае, созданной около 1200 г. Madonna della Madia обнаруживает некоторое сходство с иконами Madonna di Sotto gli Organi из кафедрального собора в Пизе и Madonna della Fonte из собора Сан Сабино в Каноза ди Пулья, однако ее стиль, изображения донаторов, использование рельефных нимбов, орнаментальное обрамление более всего напоминают кипрские иконы второй половины XIII в. Два образа Богоматери Одигитрии, хранящиеся в Музее Киккского монастыря, демонстрируют наибольшее сходство с иконой из Монополи, которой можно найти и другие, чуть менее близкие аналогии в памятниках средиземноморского региона.

Настоящая публикация представляет собой первый перевод на европейский язык «Тактикона», написанного на рубеже V-VI вв. Урбикием. Последний сопоставляется с известным нам Урбикием Барбатом, жившим в Константинополе. В основе «Тактикона» лежит первая часть «Тактического искусства» Флавия Арриана (136 г.), рассказывающая об эллинистической военной машине, основой которой античные военные теоретики считали македонскую фалангу. Сам трактат Урбикия отчетливо делится на три части. Никакого введения нет, сочинение начинается с описания структуры македонской фаланги; затем следуют одиннадцать глав, в которых разбираются организация легковооруженных пехотинцев и всадников, описываются маневры и приказы фаланги; заканчивается же сочинение кратким назидательным заключением. Урбикий явно отобрал те сведения из трактата Арриана, которые показались ему особо важными. Хотя сочинение Урбикия иногда рассматривается исследователями как простой словарь, который должен был помочь византийским читателям сориентироваться в терминах, относящимся к македонской фаланге, но, как представляется, «Тактикон» должен был служить военным руководством, в котором можно было легко найти нужный материал.

В основу публикации легли черновики монографии Г.Г. Литаврина «Крестьянин и власть», над которой ученый-византинист работал в конце своей жизни. Часть этих черновиков хранится в Архиве РАН. Поскольку не представляется возможным собрать имеющиеся отрывки в полноценную монографию, было решено опубликовать наиболее важные фрагменты с расчетами доходности крестьянского хозяйства, урожайности византийских земель и возможных норм налогообложения. Во вступительной статье изложена отраженная в фонде ученого история написания его последней книги и представлены ее ключевые положения. Кроме того, дается краткая характеристика состава личного фонда историка. Публикуемый текст был собран из двух-трех редакций текста Г.Г. Литаврина с минимальной литературной правкой.